Криминал в погонах: почему внутри силовых структур растёт число преступников

Процессы Дениса Никандрова или Михаила Музраева, равно как и вопиющая ситуация с делом Ивана Голунова, заставили общественность задуматься о том, кто на самом деле борется с преступностью в России. «Новые Известия» выпустили большую публикацию, посвящённую анализу «криминала в погонах» — преступлений, совершённых сотрудниками правоохранительных и силовых ведомств. «НовостиВолгограда.ру» публикует краткий пересказ этого материала.

Эффект «дела Голунова», после которого в отставку были отправлены два генерала МВД, продлился недолго: жёсткие действия силовиков во время протестных акций в Москве показали, что «люди в погонах» (а также в шлемах и с дубинками) своих позиций сдавать не планируют. На этом фоне внушает тревогу статистика, свидетельствующая о том, что уверенные в своей безнаказанности силовики нередко нарушают закон.

Согласно данным Генпрокуратуры, в 2018 году в отношении сотрудников силовых структур (ФСБ, МВД, СК РФ, прокуратуры, Росгвардии, МЧС, ФСИН и так далее) было проведено более 7 тысяч предварительных расследований по подозрению в совершении преступлений. Для сравнения, в 2017 году этот показатель составлял 12 тысяч. Казалось бы, статистика обнадёживает, но есть сомнения в том, что силовики и впрямь перестали злоупотреблять своим привилегированным статусом.

— Я не верю в эти цифры. Так не бывает, чтобы за год преступность уменьшилась почти вдвое… не бывает ни в жизни, ни в практике. Для этого должны быть фундаментальные причины, в силу которых удалось бы сбить этот вид преступности на такой огромный процент. Это — показуха, кому-то хочется выслужиться перед начальством: вот, работаем, таковы прекрасные результаты. Пора награждать, — считает Тельман Гдлян, бывший старший следователь по особо важным делам при Генеральном прокуроре СССР, депутат Верховного Совета СССР и Государственной Думы II созыва.

По мнению экспертов, преступления, совершаемые сотрудниками силовых ведомств, в большой степени «латентны», то есть их попросту не афишируют, и в официальную статистику они не попадают. С другой стороны, сами представители правоохранительных органов убеждены, что «любое ведомство стремится побыстрее избавиться от мерзавцев», поэтому уголовные дела в отношении силовиков периодически возбуждаются и расследуются достаточно тщательно. Однако при этом какой-то процент преступников в органах правопорядка всегда сохраняется из-за коррупции «в верхах», которая препятствует эффективному пресечению нарушений закона.

В 2018 году, по данным из открытых источников, по количеству совершённых преступлений лидировали представители органов внутренних дел. За ними с большим отрывом следовали сотрудники ФСИН и ФССП. Самыми «чистыми» оказались прокуратура и, как ни странно, Росгвардия. На то есть определённые причины: достаточно сказать, что численность органов МВД превышает количество работников прокуратуры почти в пятнадцать раз. Впрочем, каким бы образом ни велись подсчёты, наиболее склонными к правонарушениям, по иронии, в любом случае оказываются полицейские, — то есть те, кто по долгу службы обязан эти нарушения пресекать.

Динамика совершения преступлений силовиками также не внушает особого оптимизма. Росгвардейцы, например, в 2018 году стали на 277% чаще преступать закон, судьи — на 118,5% чаще. Увеличилось количество выявленных нарушений со стороны сотрудников ФСБ, СК РФ, МЧС, МВД и ФСИН. «Честнее» сделались только таможенники, судебные приставы и всё те же «прокурорские». Впрочем, специалисты советуют учитывать специфику конкретных ведомств: чем больше власти и полномочий имеют представители той или иной структуры, тем больше вероятность злоупотреблений с их стороны.

— Какие права у сотрудников ФССП? Какие полномочия? Они выполняют или не выполняют решения суда, возмещая ущерб. Поэтому мы должны смотреть и с другой точки зрения: смотреть динамику, по каким статьям были привлечены эти люди. Одно дело — хулиганство. А если мы имеем дело с латентной статьёй, например, реализацией наркотиков, это совсем другое дело. Или хищение, вымогательство, — говорит генерал-лейтенант полиции Александр Михайлов.

Поэтому преступления, совершаемые людьми в погонах, часто имеют совершенно неравнозначную тяжесть. Если для сотрудника ФССП крупная взятка — это неординарное и громкое нарушение закона, то случаи, когда полицейские или сотрудники Росгвардии подбрасывают наркотики гражданам, уже даже не вызывают значительного удивления. Сохраняется и «круговая порука»: о пренебрежении нормами закона со стороны судей нередко сообщают СМИ и правозащитники, однако из 27 тысяч представителей судейского сообщества в 2017–2018 годах только восемнадцать человек попали под следствие.

Если немного пристальнее изучить статистику, то станет ясно, что число расследованных преступлений, совершённых сотрудниками десяти ключевых правоохранительных ведомств, в 2018 году только увеличилось — причём сразу на 8,4%. А предварительных расследований в отношении силовиков, напомним, стало меньше. Тем временем полномочия таких структур, как Росгвардия, в последнее время только расширяются. Например, сейчас росгвардейцы имеют законное право досматривать граждан (в том числе проверять переписку в их телефонах), не представляясь при этом — что открывает огромный потенциал для потенциальных противозаконных действий. К ведомству есть и другие неудобные вопросы, связанные с госзакупками и участием в торгах без аукциона.

«Судя по статистике, представители правоохранительных органов зачастую ставят себя выше закона и считают себя главной властью в стране. Поэтому не удивительно, что в России так и продолжат выявлять „полковников Захарченко“ с миллиардами, которые лежат мёртвым грузом», — делают вывод «Новые Известия».

Напомним, волгоградцы не понаслышке знают о том, какие тёмные секреты порой скрывают силовики, особенно высокопоставленные. Наше издание подробно рассказывало о том, как генерал-лейтенант Следственного Комитета Михаил Музраев фактически стал «теневым губернатором» Волгоградской области — и о том, к каким последствиям привело его недавнее задержание по громкому обвинению в терроризме.