О том, с какими трудностями сталкивается местный бизнес и какие важные проблемы приходилось решать в этом году, журналист ИА «НовостиВолгограда.ру» поговорил с Ольгой Устиновой, уполномоченной по правам предпринимателей в Волгоградской области.
Ольга Владиславовна, наш первый вопрос связан с новой схемой размещения нестационарных торговых объектов в Волгограде. Появление этой схемы – возможно, одно из важнейших событий для местного бизнеса, но к ней есть многочисленные претензии. Как сейчас обстоят дела с нестационарной торговлей в Волгограде?
Вы совершенно правы, и очень здорово, что эта тема привлекает внимание журналистов. Сейчас размещение нестационарных торговых объектов в Волгограде регламентирует новая схема, которая была сформирована с учётом определённого перечня ограничений. Этот перечень – исчерпывающий: никаких других оснований для невключения или исключения из схемы не может быть априори. Главное из них – так называемое ограничение по сетям, в частности, по газопроводу и линиям высокого напряжения. Оно касается не всех инженерных коммуникаций – лишь тех, на которых возможны сложные аварийные ситуации. Неграмотное размещение торговых объектов вблизи таких сетей, конечно, чревато трагическими последствиями, что мы иной раз и наблюдаем.
Всё предпринимательское сообщество очень ждало разработки новых критериев нестационарной торговли – это был вопрос даже не последнего года, а лет трёх-четырёх. Бизнес вполне понимал, что у властей, у местной администрации достаточно полномочий, чтобы сократить себе головную боль и просто не возобновлять договора о размещении торговых объектов. В подавляющем большинстве регионов так и произошло. Вы просто себе не представляете, сколько нужно было аргументов, времени, силы воли, подключения общественности, чтобы убедить власть, что те предприятия, которые есть сейчас в Волгограде – это уже сложившиеся команды партнёров, что при исполнении определённых условий с ними нужно работать. Бизнес постоянно ищет своего покупателя – а здесь он уже есть.
Были опасения, что придут крупные игроки, которые эти торговые места заберут и потом будут просто сдавать их в субаренду. Поэтому и возник конкретный вопрос о запрете переуступки прав, чтобы не было посредников. Действительно были случаи, когда посредник в год платил в бюджет три тысячи рублей, а с предпринимателей брал от тридцати до пятидесяти в месяц. Более того, местные производители жаловались на проблемы со сбытом товара: они просто не могли разместиться. Либо торговых мест не было, либо они предоставлялись с такими спекулятивными условиями. Мы этого допустить не могли. Поэтому в новом порядке был прописан запрет на переуступку прав. Что ещё важнее, было зафиксировано преимущественное право на размещение на новый срок при соблюдении определённых условий – при наличии договора, включении объекта в схему и так далее. Там не такой уж большой перечень условий, важно просто исполнять договор.
Многие предприниматели говорят, что им не предоставили компенсационные места. С чем связаны такие жалобы и как вообще работает механизм предоставления компенсаций?
В случае с компенсацией – понятно, что в любом случае переход бизнеса на новое место связан с затратами и рисками. Это очевидные вещи, сложно их отрицать. Но пока не внесены изменения в 381-ФЗ [Закон «Об основах государственного регулирования торговой деятельности в Российской Федерации», – прим.ред.], которых предпринимательское сообщество ждёт более двух с половиной лет, повлиять на ситуацию сложно. Не секрет, что правительства Москвы и Санкт-Петербурга тормозили эти изменения на федеральном уровне. Поэтому мы не стали ждать и начали работать с местной властью. Благодаря этому те поправки, которые ожидаются к 381-ФЗ, у нас уже фактически реализованы.
Мы постоянно обсуждали эту тему на бизнес-площадках, и тем, кто предъявлял претензии по компенсациям, мне всегда хотелось сказать одно. Давайте сразу вспомним правила игры: ваш объект нестационарный, он к конкретному месту не привязан. Вы сами на это пошли, вас устроил такой статус – ведь это достаточно высокорентабельное производство с неплохой выручкой при низких затратах. Но уходя в «нестационарку», вы тем самым согласились, что ваш бизнес плотно к месту не привязан.
У нас есть принцип, который звучит так: «Меняется место – сохраняется бизнес», и очень важно было его соблюсти. Более того, были случаи, когда вместо шести-двенадцати квадратных метров предприниматели получали по тридцать, по пятьдесят метров компенсационных, безо всяких ограничений. Кстати, с 1 января этот показатель будет ограничен. Давали возможность перейти, скажем, из киоска в павильон, – да, это другое место, это затраты, но здесь надо просчитывать те самые предпринимательские риски, потому что если вы устанавливаете нестационарный объект, вы должны быть готовы в силу объективных причин его переместить.
Предпринимателям предоставили четыре способа получения компенсационного права. Первый из них – свободный выбор. Это было принципиальное решение бизнеса, чтобы предприниматели имели возможность самостоятельно определиться с компенсационными местами. Как ни удивительно, оно не сработало. Предприниматели говорили, что им не согласовывали те места, где они хотели бы разместиться. Естественно, некоторые хотели встать на тротуаре, прямо возле дороги и так далее, – то есть не соблюдали те же самые ограничения, из-за которых их объекты исключили из схемы. В итоге по своему свободному выбору новые места получили не столь многие, хотя и достаточное количество.
Мы настаивали на праве свободного выбора ещё и потому, что в большинстве регионов, где оно реализовано, предпринимателям предлагают выбирать только из заранее определённых участков на бесконкурсной основе. Но я считаю, что власть не может знать, где надо размещаться бизнесу.
Некоторые бизнесмены утверждают, что им предложили заброшенные и непривлекательные площадки…
Потому что они ждали, пока им предложат! У них было право выбора. Мы об этом говорили постоянно, оставалось разве что каждому предпринимателю в дверь постучать и напомнить. На всех общественных площадках, где шли дискуссии о нестационарной торговле, эта тема поднималась неоднократно.
Помимо свободного выбора, по настоянию прокуратуры был сформирован примерный перечень участков для предоставления компенсационных мест. Этот список мне комментировать сложнее, поскольку я не могу его оценить с точки зрения предпринимателя. Я видела киоски в таких местах, где мне бы сроду не пришло в голову открыть торговлю, – но к ним стоят очереди, выручка колоссальная, потому что конкуренции нет. Здесь, наверное, должен присутствовать тот самый предпринимательский талант. В некоторых точках, где, казалось бы, никакого бизнеса не может быть, он тем не менее есть и неплохо идёт.
Третий способ получения компенсаций – это как раз те самые свободные места, и кто-то им тоже воспользовался. Может быть, от отчаяния, может быть, по собственной инициативе, – опять же, не готова это комментировать. Возможно, что эти места стали свободными, потому что были расторгнуты договора с теми, кто занимал их ранее. Была такая тенденция – годами не платить за аренду земли, за размещение; с этими людьми расторгли договора, и я знаю, что такие места тоже освобождались.
Власти Волгограда неоднократно заявляли, что все торговые объекты в городе необходимо привести к единому внешнему виду. Это тоже сыграло какую-то роль при предоставлении компенсационных мест?
Не так давно произошла громкая история, когда представители киосков «Союзпечать» и павильонов с цветами подали коллективное обращение к властям. Они указали, что весь их бизнес зависит только от трафика, а поскольку их объекты убрали из программы благоустройства, о нём можно просто забыть. И тогда было принято решение в проекты по благоустройству вписать нестационарные объекты как их составную часть.
Были высокие риски, что освободившиеся «по благоустройству» места займут новые предприниматели, поэтому в нормативном акте специально прописано приоритетное право на получение этих мест для тех, кто уже занимал их ранее. Конечно, нормативное регулирование не идеально, всех оно устраивать не может, но лучшего никто не предложил.
Что касается требований к внешнему виду павильонов, то они принимались отнюдь не за закрытыми дверями. Это часть концепции Минпромторга: нестационарные объекты должны иметь единое оформление. Могу сказать, что сами предприниматели предлагали такие варианты внешнего вида, что в их реализацию надо было бы миллионы вложить. Всё-таки киоск «Мальборо» – это уже давно не актуально. Искали компромиссный вариант, все проекты были предложены на сайте для оценки регулирующего воздействия, но конкретных предложений поступило очень мало. Власть, – во всяком случае, с моими заявителями, – работала, и какие-то предложения были удовлетворены.
Посмотрим, как всё это будет выглядеть. Те объекты, которые есть сейчас, некоторым нравятся, некоторым – нет, но другого варианта никто пока не предложил. Власти всё равно, будут киоски серыми или коричневыми – ей важно, чтобы они были оформлены в едином стиле.
Недавно УФАС занялось проблемой, связанной с нестационарной торговлей: в Волгограде и Волжском предпринимателей, которые собирались размещать павильоны и киоски, просто обязывали заниматься благоустройством на муниципальной земле – выкладывать тротуарную плитку, осуществлять уборку и так далее. Как вы прокомментируете такую ситуацию?
Даже внутри предпринимательского сообщества порой нет единого мнения по многим вопросам, в том числе и по благоустройству. Вообще-то зайти с благоустройством и взять на себя такую нагрузку, – это было предложение бизнеса. Потому что власти было бы гораздо проще все нестационарные объекты просто убрать, а территорию закатать асфальтом или заделать плиткой. Это требовало бы гораздо меньше анализа и ресурсов.
Но предприниматели сказали: оставьте нам эти места, а мы вам там хоть фонтаны построим. Мы договорились с администрацией, что нестационарные объекты впишут в программу благоустройства. Это была на сто процентов частная инициатива, она исходила исключительно от бизнес-сообщества.
Конечно, бывает, что предприниматель сначала заключает договор, а потом идёт в суд. Для меня как для уполномоченного очень важно, чтобы власти в ответ не сказали: «Если так, значит, проекты благоустройства у нас остаются без нестационарных объектов, и мы делаем всё сами». Я очень боюсь такого отката назад. Я не знаю, как поведёт себя администрация, тем более что договора уже подписаны. В этом вопросе очень много нюансов, но для меня хорошо всё то, что хорошо для бизнеса.
Ко мне поступало всего одно обращение в связи с благоустройством: предприниматель считал, что в договоре непомерно завышена площадь, которую ему предлагалось замостить. Как потом выяснилось, вся эта территория уже замощена плиткой, заявитель просто не хотел за ней ухаживать. Я вызвала главу района, главу департамента экономики. Не знаю, что произошло, но на следующий день предприниматель отозвал своё заявление и просил его больше не обсуждать.
Почти все владельцы нестационарных торговых объектов сами благоустраивают прилегающую территорию, потому что это им выгодно. Для меня главное – чтобы этот конфликт не навредил бизнесу. Я внимательно слежу за ним и очень боюсь его возможных последствий.
Сколько обращений по теме нестационарной торговли поступило к вам от предпринимателей с начала года?
Более половины обращений, поступивших ко мне за первые три квартала 2017 года, касались нестационарной торговли. В принципе, это предсказуемо, потому что пошла реализация нового правового механизма, и, соответственно, вопросов возникало много. Эти вопросы решаются – тяжело, непросто, но решаются.
Для меня очевидно, что у предпринимателей есть перспективы на ближайшие десять лет – на время действия текущей и следующей схемы. Бизнесу дали гарантии, но он также взял на себя определённые обязательства. И очень важно, чтобы он их исполнил, потому что, как ни печально, порой предприниматели – сами себе злейшие враги.
Другой повод для жалоб со стороны бизнеса – постоянные проверки со стороны надзорных органов. Часто ли волгоградские предприниматели жалуются на нарушения при контрольно-надзорной деятельности?
Аппарат уполномоченного сразу же после открытия заключил более двадцати соглашений о взаимодействии со всеми контрольными органами, потому что нам было важно работать оперативно и неформально. Формализм вообще убивает всё, что только можно.
Что касается проверок, то обращения были, и в плане контрольно-надзорной деятельности меня настораживает системная проблема. О плановых проверках бизнес может узнать за год вперёд. Они проводятся с согласования прокуратуры, и у предпринимателя есть возможность подготовиться.
Есть ещё один тип проверок – те, которые проводятся в рамках оперативно-розыскной деятельности. С ними всё понятно. Такая проверка вообще может быть проведена без участия предпринимателя, без привлечения его внимания. По таким случаям ни одного обращения в этом году не поступало, но при необходимости правоохранительные органы взаимодействуют с аппаратом уполномоченного более чем оперативно.
Но существует такая замечательная форма контроля, как административное расследование. Это проверка, которую вообще не надо ни с кем согласовывать. Административные проверки были всю жизнь, просто ими активно не пользовались, а в последнее время они резко стали популярны.
Насколько мы вникали, прорабатывали вопрос с юристами, в связи с несовершенством законодательства очень тонкая грань разделяет внеплановую проверку и административное расследование. Порой приходят с административным расследованием только для того, чтобы не согласовывать проверку с прокуратурой. По нашему мнению, административное расследование должно проводиться, когда факт нарушения уже установлен.
Уважаемые предприниматели, к которым приходят с административным расследованием! Пожалуйста, заносите в книгу проверок все факты: кто пришёл, зачем, что проверяют, есть ли распоряжение о проведении проверки, какие понятые присутствуют. Мы выезжаем на такие проверки, нам даже не нужно письменного обращения. Даже если вы не можете дать происходящему правовую оценку, всё фиксируйте, чтобы впоследствии была возможность оспорить результаты.
Часто ли случается, что административные расследования или другие проверки оказываются необоснованными или проводятся с нарушениями?
Это отчётные данные, мы будем их запрашивать. Будет интересно посмотреть результаты. По проверкам: там, где допустимая новая мера воздействия, – предупреждение, – не всегда ею активно пользуются. Я на это обращаю внимание и предпринимателей, и проверяющих. Кроме того, мы «заворачивали» несколько результатов проверок по формальным основаниям.
В то же время часто мы видим, что проверка проведена обоснованно, что факт нарушения выявлен. Был случай, когда ко мне обратилась предпринимательница, которая продала пирожное с плесенью, и спросила, как ей защитить свои права. Это пирожное съел ребёнок. Предпринимательство – это наша профессиональная деятельность, но ведь в первую очередь все мы люди. Как я могу защищать человека в такой ситуации? Могу лишь дать добрый совет – выйти к родителям ребёнка с извинениями, оказать им всю посильную помощь и поддержку. В итоге эта женщина не стала подавать заявление.
Но вообще большинство предпринимателей – очень честные, совестливые и ответственные люди. И если они видят, что в чём-то их вина, они всегда стремятся её загладить.
Как реформа контрольно-надзорной деятельности влияет на положение бизнеса?
В рамках реформы у нас сейчас новый тренд – это публичные слушания каждой надзорной структуры, которая на них представляет итоги своей работы. Мне бы хотелось донести до руководителей контрольных ведомств, что задача этих публичных слушаний – предупреждение нарушений. Они начинают отчитываться о штрафных санкциях, о количестве проверок и так далее. А на мой взгляд, задача этих органов – сказать: «Вот самые распространённые нарушения, и вот что надо сделать, чтобы их не допускать». Пока что только одна структура выдерживает такой формат публичных слушаний.
Это принципиальный вопрос, потому что два миллиона требований к бизнесу – это очень много. Даже сами надзорные органы не в состоянии составить полный реестр этих требований, а как же бизнес должен их соблюдать? Если ты получил свидетельство, то заведомо что-то нарушил и уже априори виноват. Это неправильно и совершенно не способствует развитию инвестиционного климата.
Есть и просьба к бизнесу. Если у вас проблема с каким-то ведомством – приходите на его публичные слушания и скажите об этом. У меня было обращение от предпринимателя, в отношении которого постоянно поступают инициированные конкурентами жалобы в разного рода структуры. Что греха таить, часто такое бывает. Коллеги, если вы отслеживаете некую тенденцию, если вас «закошмарила» та или иная структура, придите, встаньте и скажите об этом. Слушания – великолепная возможность для прямого диалога. Более того, на таких мероприятиях ведётся запись, которая сразу идёт в правительство. Как не воспользоваться этим?
Может быть, волгоградские предприниматели ещё не привыкли к такому формату общения с надзорными органами?
Никто ещё не привык. На некоторые мероприятия приходит больше представителей контрольно-надзорных ведомств, чем бизнеса, на другие – наоборот. На слушаниях одних структур предпринимателей больше, на других – меньше. С чем это связано, я не знаю.
Я вижу, что информация размещается как на официальных сайтах, так и по предпринимательским сообществам. С другой стороны, я понимаю тех предпринимателей, которые говорят: «Послушайте, когда нам работать, если мы станем на каждое публичное слушание ходить?» Поэтому я не призываю ходить по всем слушаниям, а только в те структуры, с которыми у вас проблемы, и если вы видите, что эти проблемы системны.
На последнем экспертном совете в аппарате уполномоченного мы решили, что на каждое публичное слушание будем отправлять своего эксперта с подготовленным обращением. Если у нас будет какая-то информация, то она прозвучит уже не от лица конкретного предпринимателя, а от члена экспертного совета. Представители бизнеса – люди осторожные, и это даст им возможность излагать свою позицию опосредованно.
Как в Волгограде обстоят дела с несанкционированной торговлей? Насколько масштабна эта проблема?
Если в Волжском нелегальная торговля – скорее исключение, то в Волгограде нелегальный бизнес пытается диктовать условия легальному. Я с такой наглостью даже не сталкивалась. Это большая, системная проблема.
Хочу сразу отметить: это не моя задача – выявлять нелегальный бизнес. Но если ко мне поступает обращение, я его отрабатываю «на все сто». У нас сейчас проводится огромная, масштабная работа в отдельных районах Волгограда, где несанкционированная торговля приобрела по-настоящему катастрофический размах. Мы выезжаем по обращениям, обмениваемся информацией с администрацией, правоохранительными органами. Отдельные вопиющие случаи аппарат уполномоченного держит на особом контроле.
Проблема ещё и в том, что избавление от несанкционированной торговли – процесс долгий. Это и суды, и обеспечительные меры. У нас только киоски могут по-быстрому снести. А самое ужасное, что нелегальный бизнес в нынешней ситуации просто добивает легальный.
Нелегальная торговля – колоссальная проблема, и она будет освещена в отдельном докладе. Если ситуация того потребует, будет спецдоклад на имя губернатора Андрея Бочарова.
Бывает ли, что предприниматель какое-то время работал нелегально, а потом захотел легализовать свой бизнес? Поступали подобные обращения?
Одно дело – люди, которые просто сдали свидетельства и продолжили работать. Они понимали, что делают. Говорить, что они «не знали» об ответственности – несерьёзно. Если человек сдал свидетельство о предпринимательской деятельности, значит, он понимал, что должен эту деятельность прекратить.
Я всегда пытаюсь донести мысль о том, что реальный бизнес до последнего старается быть максимально честным, добросовестным и прозрачным. Пока ему это по карману. Но бывает, что предприниматель понимает: выбор у него – просто закрываться либо оставаться на каком-то полулегальном положении. Конечно, это неправильно. Я ни в коем случае не поддерживаю нелегальный бизнес, но такую ситуацию я могу понять.
Были обращения, когда, например, предприниматели пропустили сроки продления арендных договоров на землю. Я не знаю, что с ними делать. У них было право перейти на размещение нестационарных объектов без торгов, просто в заявительном порядке. Им три раза продлевали этот срок! Заявители говорят, что не знали об этом, но я ведь не могу в каждую дверь постучать. Мне кажется, что предприниматель, который хочет и планирует работать дальше, должен каким-то образом получать актуальную информацию. Всё вокруг меняется, и с учётом нынешнего потока инициатив уследить за всем непросто, но это всё равно нужно делать.
Вы рассматриваете даже те обращения, где заявитель однозначно не прав?
Когда ко мне с просьбами о помощи обращаются предприниматели, для меня все они априори правы. Даже если на самом деле это не так. И мы с ними пытаемся смотреть, где можно «зацепиться». Далеко не всегда это получается. А уж когда меня пытаются обманывать и вводить в заблуждение, мы навсегда прекращаем сотрудничество. Как это ни грустно, такое случается. К счастью, такие случаи можно пересчитать по пальцам одной руки.
Случалось, что недобросовестные предприниматели пытались с моей помощью насолить конкурентам. Прямо обращались: «а почему вон того не снесли?» Рыночных механизмов не хватает, и начинают вести себя некорректно, мягко сказать.
Хотелось бы ещё задать вопрос о налоговой нагрузке на бизнес: некоторые аналитики считают, что она резко увеличится в ближайшие несколько лет. Сейчас в нашем регионе рассматривают вопрос об отмене льгот по налогу на движимое имущество – так называемый «налог на модернизацию». Как это скажется на бизнесе?
Льготы по налогу на движимое имущество отменяются на федеральном уровне. На уровне регионов местные власти будут сами выбирать, вводить их или не вводить. Проблема в том, что у нас в регионе с бюджетом есть определённые проблемы, и власти стоят перед дилеммой: там, где применяется льгота, сокращается федеральное финансирование. Я недавно ознакомилась с аналитикой по налогу на движимое имущество – если ей верить, то отмена льготы даст регионам в общей сложности 100 млрд рублей. Кто от этого откажется? Да, эти деньги соберут, но бизнес перестанет вкладываться в оборот, и уже на следующий год мы получим снижение оборота. Очень сложно доказывать очевидные вещи, поэтому мне трудно как-то ещё это комментировать.
Насколько нам известно, Облпромторг будет настаивать на частичном сохранении этой льготы – по крайней мере, для промышленных предприятий.
Мы предлагали применить эту льготу к новому оборудованию, введённому в эксплуатацию или приобретённому после 2013 года. Но пока все решения по этому поводу – в процессе обсуждения. Не буду скрывать, я пыталась проработать эту проблему, но пока у меня не появилось ответа на самый важный вопрос: чем компенсировать отмену льготы. Конечно, есть понимание, что за счёт этого решения мы получим торможение развития бизнеса, но это вопрос федеральной повестки. На мой взгляд, проще было бы эту норму продлить. Честно говоря, я думаю, что федеральные власти так и поступят – быть может, в последний момент.
А что с другими налогами?
Я не ожидала, что таким образом на региональном уровне будет урегулирован вопрос с налогом на имущество от кадастровой оценки. Все считали, что он будет принят в этом году, и налог на имущество вырастет. Для кого-то он выгоден, кстати – для некоторых предпринимателей налог был бы ниже, чем сейчас. Но в основной массе, как мне кажется, он вырос бы в несколько раз. Поэтому, насколько мне известно, эта норма не будет принята на следующий год. Она будет планомерно рассматриваться: пойдёт новая кадастровая оценка, будет возможность всё оценить и при необходимости оспорить ещё до принятия этого налога. Насколько я понимаю ситуацию, если ничего не случится, у нас в запасе целый год. Меня очень радует, что председатель комитета по экономической политике областной Думы Руслан Шарифов в курсе этого вопроса, вник в него, и у него есть понимание ситуации. На мой взгляд, очень опасно сейчас такие вещи принимать без тщательного обдумывания.
Насколько вообще изменится налоговая нагрузка на бизнес в 2018 году?
По факту-то Налоговый кодекс не меняется, никаких серьёзных правок там нет. Но ведь есть ещё и неналоговые платежи. Давайте, например, поговорим об онлайн-кассах.
Да, это больная тема.
Вся торговля, а это 70% бизнеса, подпадает под внедрение онлайн-касс. Думаю, что с моим мнением все согласятся: если онлайн-кассы – это рыночный механизм, то бизнес сам должен определяться, как им пользоваться. Не зря же предприниматели, допустим, R-Keeper [система комплексной автоматизации ресторанов, – прим.ред.] устанавливают: они хотят быть лучше, они хотят оперативно получать информацию. В случае с онлайн-кассами государство больше решает свою проблему – контроль за обналичиванием средств. Тогда возникает вопрос: если это нужно вам, а не бизнесу, почему предприниматели должны устанавливать кассы за свой счёт?
Я предлагала эти кассы раздавать бесплатно: компенсируйте затраты производителям, закладывайте в бюджет. Да, мы получили механизм компенсации, но кого он коснулся? Индивидуальных предпринимателей без наёмных работников, то есть очень малую часть бизнес-сообщества. Компенсации приняты, но они далеко не для всех. К тому же они будут осуществляться за счёт уплаты налогов, и по кому это ударит? По местным бюджетам! Мне очень хочется посмотреть, как этот порядок возмещения будет выглядеть. Я не исключаю, что к предпринимателю, который подаст на возмещение, потом придут и проверят, сколько именно он возместил.
Насколько сильный удар по местному бизнесу нанесло внедрение онлайн-касс?
По «малышам» – очень сильный. Особенно по тем, кто работает в сельских районах. Нам одна предпринимательница рассказывала: «Стоит у меня за кассой женщина 56 лет и пытается пальцами попасть в кнопку, а в посёлке – только пятиметровая вышка и не ловит Интернет». Вот такая ситуация. Для тех, кто торгует алкоголем, касса должна ещё и быть совместима с ЕГАИС.
Мы будем подавать обращение, чтобы после введения онлайн-касс отчётность для малого бизнеса была минимальной. С руководством ФНС мы уже об этом говорили: у вас теперь есть вся необходимая информация, зачем дублировать её отчётностью?
Много ли вообще обращений по онлайн-кассам?
Была одна попытка привлечения к ответственности предпринимателя за отсутствие онлайн-кассы – ему пригрозили штрафом, он оперативно выполнил все необходимые требования. Как таковых обращений по нарушенным правам не было, но, конечно, на всех дискуссионных площадках для бизнеса обсуждение по этой теме просто кипит.
Может быть, при внедрении касс допускались какие-нибудь перегибы?
Помните, как цены на онлайн-кассы взлетели в разы? Это был абсолютно спекулятивный рост. Сейчас ценник стабилизировался, прошла «первая волна», все крупные сети уже перешли на онлайн-кассы, и все понимают, что их надо постепенно ставить.
Остаётся надеяться, что это не станет критическим ударом для малого бизнеса.
Для кого-то станет, для кого-то нет. Главное – чтобы в тень не ушли. Однажды уже был период, когда предпринимателям было проще сдать свидетельства и работать, как прежде, – когда страховые взносы в три раза подняли. Бизнес ушёл в «серую зону», и мы теперь не знаем, как его завести назад. Уже каким только пряником не завлекали: и нулевая ставка, и то, и другое… Некоторые просто боятся возвращаться.
Как вы оцениваете итоги года? Какие важные проблемы были решены, а какие перейдут в 2018-й?
Для меня было удивительно, что появились обращения по поводу реализации ФЗ-115 – о расчётных счетах в банках. Блокируются счета, затягиваются платежи, и все ссылки идут на этот закон о противодействии терроризму. Суть обращений следующая: банковские сервисы не работают, предприниматель приходит в банк – и ему говорят, что счёт заблокирован. Объяснений в банке не дают, они имеют на это право. Единственный контролирующий орган, – Центробанк, – говорит, что банк действует согласно ФЗ-115, в рамках инструкции.
Бизнесмену непонятно, что он такого сделал – где он проявил себя как террорист или экстремист? Почему у него не проходят платежи? Самое главное, что есть такие «чёрные списки», попав в которые, предприниматель потом нигде не сможет открыть счёт. Ни в одном банке. Ему откажут без объяснения причин. У меня складывается ощущение, что у нас появился какой-то новый контрольно-надзорный орган, который имеет статус коммерческой организации и фактически никому не подконтролен. Формальным поводом может стать любое «подозрительное» действие.
По этому обращению мы оперативно встретились с представителями Центробанка, их позиция нам понятна. Мы согласны, что противодействие различным махинациям, нелегальному выводу средств за рубеж должно присутствовать. Но ведь есть правоохранительные органы, которые должны этим заниматься. Ваши подозрения – это ещё не выявленный факт. Информация была доведена до федерального бизнес-омбудсмена.
На мой взгляд, появление таких обращений – это очень плохой тренд. Только представьте: у предпринимателя висят деньги на заблокированном счету, он не может платить налоги, не может платить зарплату. Два периода не оплатил – следствие, уголовное дело. Это касается не только Волгоградской области, это большая проблема по всей стране.
С чем мы достигли успеха? Всё же я считаю, что с «нестационаркой». Пусть не идеально, но она у нас урегулирована. Идеальных условий здесь быть не могло, а оставлять всё как есть было недопустимо. Возникают вопросы по реализации, но мы их в максимально щадящем режиме отрабатываем. Реформа контрольно-надзорной деятельности реально идёт, и во многом от бизнеса зависит, как она будет осуществляться: если есть нарушения, нужно о них сообщать, а не жаловаться друг другу на кухне, как всё плохо. На повестке возникает кадастровая оценка – но этот вопрос мы в течение года будем регулировать.
Пока нельзя сказать, что какой-то вопрос мы полностью закрыли. Эти проблемы перейдут и в 2018 год, но уже в другом качестве, на другом уровне решения.
Какие у вас ожидания от 2018-го?
Если реформа контрольно-надзорной деятельности осуществится, это будет хороший глоток свежего воздуха для бизнеса. Если мы уйдём от «палочной системы», и задачей станет предупреждение нарушений, от противостояния перейдём к общению и решению единой задачи, – мне кажется, это будет работать. А если сохранится формализм, то и бизнес отреагирует формально.