Погибшие и похищенные: 10 тысяч рублей за две детских судьбы

Недавняя ужасная история с гибелью приемного ребенка и похищением другого малыша для «замены» погибшего всколыхнула всю страну. От ее деталей у любого нормального человека волосы встают дыбом.

Напомним, в Волгоградской области продолжается следствие по делу 48-летней жительницы хутора Ярской Чернышковского района Натальи Павловой, подозреваемой в похищении одного ребенка и сокрытии смерти второго. В начале мая Павлова и ее муж, находясь городе Морозовске Ростовской области, среди бела дня брызнули в лицо пожилой женщине из газового баллона, выхватили из ее рук трехлетнего мальчика и скрылись. Через двое суток смертельно испуганного, но целого и невредимого малыша полиция нашла в доме Павловых в хуторе Ярском. И не только его: на заднем дворе был обнаружен наспех закопанный труп четырехлетнего Егора – их приемного сына

Павловых задержали, и на допросах выяснились шокирующие подробности. Мальчика они похитили для того, чтобы «заменить» Егора, погибшего полгода назад. Все это время многодетная семья, в которой воспитывалось четверо приемных детей, скрывала правду о смерти мальчика. Чудовищная ложь исходила от матери, которая даже мужу и детям сказала, что Егор якобы лежал в больнице, а потом и вовсе пропал. На самом деле малыш обварился кипятком, никакой медицинской помощи не получил, заболел и умер. Павлова собственными руками закопала его тело неподалеку от дома. Тогда и пришла ей в голову безумная идея найти и похитить ребенка, похожего на Егора, чтобы выдать его за погибшего в органах опеки.

Все это время семья исправно продолжала получать ежемесячное пособие на детей. Все это время педиатр райбольницы информировал органы опеки Чернышковского района о том, что Егора не приводят на медосмотры. И все это время чиновники не обращали никакого внимания на эти тревожные сигналы – за последние два года сотрудница опеки побывала у Павловых только однажды.

Следователи уже допросили более 50 свидетелей по этому делу. У Павловых изъяты все оставшиеся приемные дети, изучаются способы их дальнейшего устройства.

Надо отдать должное оперативникам, быстро нашедшим похищенного ребенка и размотавшим всю страшную нить преступлений Павловых. Но не дают покоя другие вопросы. В каком мире мы живем, если за 10 тысяч рублей можно купить и продать две детских судьбы?! Как можно было доверить кроху приемной «матери», даже не пытавшейся вызвать «скорую», когда он обварился кипятком?! Почему вообще мальчик оказался в приемной семье, если, как выяснилось, живы-здоровы его родная мать и бабушка?! Почему куратор из опеки побывала в этой семье только один раз за два года?! По какой причине власти не реагировали на сигналы детского врача?! Почему молчали соседи Павловых, ведь в маленьком хуторе вся жизнь на виду, и исчезновение Егора сразу должны были заметить?!

Вопросы, приводящие в ступор своей обыденностью. Ответ – труп невинного малыша, закопанный его «матерью» на заднем дворе.

Впрочем, есть и еще один ответ – деньги. То самое пособие в 40 тысяч рублей, которое ежемесячно получали Павловы на четверых приемышей, которых они когда-то взяли на воспитание из реабилитационного центра. Мозг отказывается принять эту мысль, но, похоже, именно эта космическая для хуторян сумма и стала причиной всего того, что натворили приемные родители. Всеми силами они пытались сохранить взращенное на детских пособиях собственное благополучие. Даже за счет смерти ребенка, которого Павлова на допросах, не стесняясь, называла «родным». Даже за счет огромного риска в один миг сломать судьбу малыша, дерзко похищенного в другом городе. Даже за счет того, что теперь обоим «родителям» придется долгие годы топтать зоны.

Ощущение, что главной движущей силой этой кошмарной истории были материальные и денежные интересы усыновителей, усиливается, если вспомнить о судьбе троих приемных детей жителя хутора Шемякинский Урюпинского района Алексея Зубкова. Несколько лет назад он взял из приюта двух мальчиков 11 и 14 лет и девочку 11 лет и практически сделал их бесплатными работниками своего большого хозяйства, в котором было 50 свиней, 6 коров и огород. Учиться и отдыхать детям было некогда: убирали за скотом, пололи грядки, разгружали машины с тыквами, собирали лекарственные травы, перебирали семечки, носили воду. Пока ребята работали, гражданская жена Зубкова прикладывалась к бутылке и раздавала им подзатыльники.

В итоге психологи поставили всем троим диагноз «отставание в развитии», один из мальчиков даже попал в психиатрическую больницу. Приемыши были изъяты из семьи, а прокуратура обвинила Зубкова в жестоком обращении с детьми.

И это – только два «громких» дела в нашем регионе. А сколько их по всей России?! В Костромской области отец сдавал приёмных детей «в аренду» – они работали у чужих людей, а за непослушание их жестоко били. Такая же история произошла в Башкирии с пятью приемными детьми, которых прижигали калёным железом. Всего три месяца назад случилась драма с изъятием 8 приемных ребят из московской семьи Дель, которые делали на детских пособиях неплохие деньги - около 700 тысяч рублей в месяц.

По данным Министерства образования и науки РФ, в 2015 году в семьи российских граждан было передано 59 355 детей, из них 6 649 детей – на усыновление, 52 706 детей - под опеку (попечительство), в том числе 20 707 – на возмездную форму опеки (попечительства).

Данные по 2016 году уточняются, но, по оценкам экспертов, будут близки к предыдущему году. Конечно, далеко не во всех приемных семьях с детьми обращаются плохо и пытаются на них цинично заработать. Но обратите внимание на слова «возмездная форма опеки». Не в них ли корень зла? Само понятие «приемная семья» появилось в нашем законодательстве в 1996 году. Семейный кодекс указывает, что приемная семья образуется на основании договора о передаче ребенка на воспитание в семью, который заключается между органом опеки и приемными родителями. Выходит, родители берут детей в семью, чтобы извлекать из этого доход, а не по велению души? Но если это корыстный мотив, то о какой семье в нравственном смысле этого слова может идти речь? Причины морального и материального характера перемешались и по сути поставлены с ног на голову.

Возможно, с осмысления этого факта и надо начать формирование нового подхода к правилам жизни приемных семей. Это не значит, что добросовестных родителей надо лишить платы за их усилия по воспитанию чужих детей с покалеченными судьбами. Но то, что повседневные будни таких семей должны контролироваться во сто крат тщательнее, не вызывает сомнений. Чиновники от опеки не должны сидеть в теплых кабинетах, им надлежит постоянно быть рядом с теми, за кого они обязаны отвечать. Пусть это повлечет за собой увеличение бюджетов госорганов, но ценность сохраненных детских жизней неизмеримо выше.