Антрополог Евгений Перерва: «Сарматы были очень высокоразвитым обществом»

Одним из этих народов были сарматы — кочевники, населявшие степи Нижнего Поволжья примерно тысячу лет, с IV века до нашей эры по IV век нашей эры. Кандидат исторических наук Евгений Перерва, учёный-антрополог и начальник научно-организационного отдела Волгоградского филиала РАНХиГС, рассказал в интервью корреспонденту «НовостиВолгограда.ру» о том, какие исторические памятники оставили после себя сарматы в Волгоградской области, можно ли в древнем кургане найти «золотого коня», почему у кочевников не было кариеса и страдали ли древние обитатели поволжских степей от сидячего образа жизни.

Евгений Владимирович, вы только что вернулись с очередных раскопок. Что это была за экспедиция и какие древние памятники вы изучали?

В этом году мы ездили в археологическую экспедицию, которая осуществляется совместно с Волгоградским государственным университетом. Раскопки мы вели в окрестностях посёлка Ковалёвка, это Октябрьский район Волгоградской области. Я езжу туда с 1997 года — мы раскапываем курганы, древние погребальные памятники, которые являются специфическими объектами исторического наследия. В основном это охранные раскопки.

Кто в Волгоградской области в основном организует такие экспедиции?

Инициаторы раскопок — это, как правило, либо Волгоградский государственный социально-педагогический университет (его сотрудники раскапывают Водянское городище), либо Волгоградский государственный университет (он копает курганные памятники, в основном сарматского времени). Я участвую в экспедициях как представитель РАНХиГС.

Археологические исследования финансируются с помощью грантов?

Да. По крайней мере, у меня есть грант РФФИ, Российского фонда фундаментальных исследований — как раз на исследования в области антропологии по древнему населению Нижнего Поволжья. Обычно РФФИ также финансирует охранные археологические раскопки, но не всегда. Иногда бывают так называемые «новостроечные» раскопки — когда необходимо изучить территорию, прежде чем провести там застройку. Тогда средства выделяются частными компаниями-застройщиками. Такие работы в Волгограде тоже ведутся, но не силами вузов: меня привлекают как консультанта или просто привозят уже собранный материал для исследований.

За последние годы число подобных экспедиций увеличилось или уменьшилось?

Экспедиции ВолГУ и ВГСПУ — ежегодные. Туда, где есть антропологический материал, я обязательно выезжаю и его собираю. Все остальные работы связаны с новостройками, геологической разведкой и так далее. Допустим, на месте строительства нового газопровода есть археологический памятник — его нужно либо обнаружить, либо изучить и убрать.

Когда раскопки ведутся несколько лет подряд, насколько велик риск, что археологический памятник начнёт разрушаться? В Дубовском районе, например, место раскопок постепенно размывает вода...

Там каждый год постепенно обрушается берег Волги, и, соответственно, памятник разрушается. Если говорить о курганах, то многие из них находятся на полях, поэтому их распахивают — это началось ещё в 1950-х, и следы этих памятников постепенно стираются.

Потерю археологических памятников можно как-то предотвратить — например, с помощью специальных программ охраны?

Есть специальная организация, которая занимается охраной памятников [ГБУ «Волгоградский областной научно-производственный центр по охране памятников истории и культуры», — Прим. ред.]: она их ставит на учёт и знает, где какой объект находится в Волгоградской области. Если обнаруживается новый памятник, её сотрудники туда выезжают и ставят его на научный учёт.

Раскопки, конечно же, ведутся по каким-то определённым стандартам?

Существует определённая методика, по которой изучаются археологические памятники. Раскапываются они силами экспедиции, чаще всего это студенты-практиканты и научные сотрудники, которые следят за осуществлением научной составляющей, чтобы раскопки проводились по строго регламентированной методике. После того как производятся раскопки, проводится подготовка научного отчёта, который сдаётся в полевой комитет — он находится в институте археологии в Москве. Этот отчёт проверяется и затем утверждается или направляется на доработку. Если в курганах мы находим погребение, кости людей, то кроме археологического также подготавливается антропологический отчёт. Собственно, извлечение костей из погребения, их исследование, консервация и изучение — это как раз то, чем я занимаюсь. Такие раскопки не связаны с поисками каких-то ценностей, это чисто научная экспедиция.

Но ведь некоторые ценности в курганах всё же удаётся обнаружить. Куда они отправляются? Можно ли их увидеть в музее?

Все ценности, которые обнаруживают в курганах, сдаются в Волгоградский областной краеведческий музей. Они доступны для научного исследования и для обозрения, когда подготавливаются специализированные археологические экспозиции. В областной краеведческий музей также направляется один из экземпляров археологического и антропологического отчёта. В этом году особых ценностей не было.

А как насчёт интересного научного материала?

В этом году мы раскапывали курган, который оказался очень большим. Мы нашли в нём погребение, которое датируется эпохой средней бронзы. Раскапывали его в основном студенты-практиканты ВолГУ, а я со стороны Волгоградского института управления, филиала РАНХиГС, выступал в качестве научного консультанта и специалиста в области палеоантропологии. Очень интересные находки были в прошлом и позапрошлом году. Например, в 2017 году мы раскапывали сарматские погребения, и по итогам этой работы у меня вышла статья в зарубежном журнале. Правда, по довольно специфической теме — палеопаразитологии. Люди в те времена ели рыбу практически в сыром виде, и у них была очень плохая санитария. Руки они не мыли, поэтому часто в их организме оказывались паразиты. Есть специальная методика, по которой следы этих паразитов можно найти. Это очень интересно, потому что по сарматам такие исследования никогда не проводились.

Удалось ли найти в Волгоградской области какое-нибудь уникальное сарматское погребение?

В прошлом году мы нашли очень интересное сарматское погребение I века нашей эры. Оно абсолютно уникально: человека похоронили заживо. И в погребении мы нашли останки, которые свидетельствуют о том, что человек умер в сидячем положении. Почему он именно в такой позе оказался? Атрибуты нормального погребения сохранились — рядом со скелетом лежал кинжал, лежала керамика... У сарматов были определённые погребальные стандарты, поэтому в каждом погребении мы находим определённый инвентарь. Это может быть миска с ногой барана, кувшин с бульоном или водой, вооружение — нож или меч — и так далее. У этого сармата всё это есть, но он был погребён в необычной позе. Мы с другими исследователями долго пытались найти этому объяснение и пришли к выводу, что это, скорее всего, обряд, который совершался, когда сарматы приходили на новую территорию. Похожий ритуал был у осетинов — они строили башни и оставляли там своего живого сородича. Таким образом они «занимали» эту территорию, приносили бескровную жертву духам этой земли. Было ли это так в данном случае, на самом деле неизвестно, но интерпретация вполне может быть такой. Мы не знаем, по каким причинам человек оказался живым в этом погребении, но это точно был не летаргический сон.

Можно ли по предметам, которые были захоронены вместе с этим человеком, оценить его статус и социальное положение?

Это достаточно сложно. Вообще наличие погребения говорит о том, что это был не простой человек. Для него был воздвигнут курган, а в древности вообще хоронили далеко не всех. Вряд ли это был жрец или вождь, скорее обычный кочевник, но у него специфическая поза — таких погребений в Нижнем Поволжье я нашёл только два к настоящему моменту.

Какие интересные факты волгоградским учёным удалось узнать о сарматах благодаря археологическим экспедициям?

Например, мы обнаружили черепа со следами трепанации — это савроматское время, даже, можно сказать, эпоха скифов. Уникальность этой находки, хотя она была сделана давно, и один из черепов сейчас хранится в МГУ, — в том, что это хирургическая операция. У человека была травма, ему трепанировали череп, и после операции он выжил. Это говорит о том, что у савроматов уже в V веке до нашей эры были врачи, которые могли осуществлять высокопрофессиональные хирургические манипуляции на черепной коробке. Тем более это кочевники — откуда они могли этому научиться, большой вопрос. В V веке до нашей эры жил знаменитый греческий врач Гиппократ, он проводил такого рода операции и описывал это в своей книге. Гиппократ много путешествовал — в том числе он бывал в степях, рассказывал о скифах, и есть точка зрения, что он обучал некоторых местных врачей. Они могли даже приезжать к нему в греческий полис, где он жил. Так или иначе, эта медицинская традиция от греков перешла к кочевникам. Встречаются и следы ритуальной трепанации черепа.

С чем могли быть связаны такие ритуалы?

Достаточно сложно сказать. Черепа с аналогичными следами трепанации были найдены в степях Казахстана и в Сибири, но там это делалось для того, чтобы осуществить мумификацию трупа. Чтобы сделать мумию, нужно было удалить все внутренние органы. Проблема в том, что в Нижнем Поволжье следов мумий нет — на нашей территории не было традиций мумификации. А следы проведения таких операций есть. Возможно, эта традиция из Казахстана в процессе миграции населения пришла сюда. Известно, что такие манипуляции всегда проводились с людьми очень высокого статуса.

Получается, что сарматы, хоть и были кочевниками, имели развитую медицину?

Помимо трепанации, они и ампутации умели проводить. У сарматов достаточно хорошо была развита полевая медицина, связанная с военными травмами. Конечно, у них были свои собственные медики, но в основном медицина была на уровне магических практик. Диагнозы они себе, конечно, не ставили и кровь на анализ не брали.

Но в целом можно сказать, что они были достаточно высокоразвитым обществом?

Сарматы были очень высокоразвитым обществом. Это был очень продвинутый в цивилизационном плане народ в эпоху раннего железного века. Да, у сарматов не было золотого века, продолжительность жизни у них была небольшой, но при этом они были достаточно развиты и великолепно адаптированы для жизни на данной территории, в степной зоне.

В чём выражалась эта адаптация?

На территории Волгоградской области раньше жили кочевники — города появились здесь только в эпоху Средневековья, но у сарматов, например, городов не было. И позднее в золотоордынских городах в основном жили мастеровые из пленного населения, которое было туда согнано. Сами татаро-монголы, как часто их называют, жили в кочевьях. То есть у нас территория специфичная, здесь по-другому жить было нельзя — только кочевать. Единственным способом производящего хозяйства было скотоводство. Это достаточно интересная информация, которая позволяет понять, как развивать нашу территорию дальше. Конечно, сейчас сельское хозяйство сориентировано в основном на производство зерна и разведение крупного рогатого скота, но кочевники крупный скот практически не выращивали. Свиней они тоже не разводили, только овец. Овца и лошадь — это были два основных источника животной пищи.

То есть сарматы, можно сказать, сидели на белковой диете.

У сарматов было специфическое питание, и это на них определённым образом сказывалось. Например, у людей, живших на территории современной Волгоградской области, примерно до XIII-XIV века практически не было кариеса. Гигиены ротовой полости у них тоже не было, но кариеса в современном понимании они не знали. Следы этого заболевания начинают обнаруживаться только тогда, когда возникают крупные города — как только люди начали потреблять больше углеводов, соответственно, и кариес появился. А диета кочевников была в основном мясо-молочной, с очень небольшим содержанием углеводов.

У нас до сих пор много стереотипов и исторических мифов по поводу Золотой Орды, кочевников-сарматов и так далее. Должно быть, часто учёному-археологу приходится слышать о «золотых конях», которые якобы спрятаны в курганах?

Это легенды, они всегда есть. Куда бы мы ни приезжали, нас обязательно спрашивают: вы, наверное, приехали золотого коня найти? В каждой деревне найдётся дедушка, который точно знает, в каком кургане надо покопать, чтобы найти золотого коня. На самом деле, конечно, это миф. Сарматские курганы очень специфичны, их не так уж просто отыскать, раскопать и найти что-то в них.

Сможем ли мы увидеть собранный вами материал на выставке в краеведческом музее?

По сарматам неоднократно проводились выставки. В этом году, насколько мне известно, музей собирался делать экспозицию по памятникам Золотой Орды эпохи Средневековья — она или готовится, или уже прошла [последняя выставка о Золотой Орде открылась в краеведческом музее в октябре 2018 года, — Прим. ред.]. Из наших находок выставляется сейчас один из черепов с трепанацией — как раз случай ритуальной операции. Это череп сарматской женщины, которую нашли в одном из погребений, причём явно не простой кочевницы. С ней было захоронено очень много вещей магического назначения: костяная ложечка, игольница, золотые украшения... Можно предположить, что это была представительница религиозного культа, которая занимала очень высокий социальный статус. Это погребение ритуально разграбили — то есть женщину похоронили, спустя некоторое время в курган залезли, череп и некоторые кости выкинули наверх, но все вещи оставили в погребении. Есть такая традиция ритуального разграбления: это специально делалось, чтобы обезвредить дух покойного. То есть, видимо, эту женщину побаивались. Вообще почти все древние погребения были разграблены, ритуально или нет.

Выходит, отыскать сарматский курган, где предметы, имеющие историческую ценность, сохранились в хорошем состоянии, — большая удача?

В этом году знакомые археологи мне рассказывали, что раскопали катакомбы эпохи бронзы, где сохранился целый свод. Это редкость — обычно мы находим погребение, где всё внутри уже завалено землёй. Учёные туда спустились и обнаружили скелет, рядом с которым лежало чучело человека, но спустя несколько минут это чучело буквально рассыпалось — началась реакция с кислородом. Представьте себе, сколько ценной информации мы теряем, когда находим погребение не в первоначальном виде. Мы видим только скелет и металлические предметы, потому что деревянные вещи, например, не сохраняются. Бывало, что мы обнаруживали в погребениях волосы — например, один раз нашли длинную женскую косу, но она тоже в течение пяти минут практически растворилась на воздухе.

Проводится ли анализ ДНК тех останков, которые археологи находят в сарматских курганах? Можно ли по нему определить, откуда произошли эти люди, где они кочевали?

Анализы ДНК проводятся, в этом направлении мы тоже работаем. По костям обычно делается углеродный анализ, чтобы определить точную дату захоронения, а по зубам — генетический. Но с нашим нижневолжским материалом это проблема, потому что только через раз удаётся собрать материал, чтобы сделать нормальный генетический анализ. По этому анализу можно определить, откуда человек пришёл.

То есть мы можем узнать, из каких мест были родом те кочевники, которые жили на территории современной Волгоградской области?

Все народы, которые здесь жили, всегда откуда-то приходили. Кочевник просто не может жить на одной территории. До сих пор достаточно трудно ответить на вопрос, откуда пришли кочевники эпохи раннего железного века. Скорее всего, они мигрировали из Приуралья и Средней Азии. Точно известно, что эти люди пришли с востока. Но это не означает, что они были монголоидами. Если говорить о сарматах, то они были европеоидного облика. Кочевники-монголоиды появляются здесь только в IV-V веке нашей эры, когда происходит гуннское нашествие. Потом постепенно сюда начинают мигрировать половцы, торки, печенеги, татаро-монголы и так далее. Следы всех этих народов сохранились в нашем регионе.

Можно ли по результатам генетических анализов и антропологических исследований примерно установить, как выглядели сарматы?

Сарматы, как и все народы, которые жили на этой территории до IV века нашей эры, были европеоидами. В письменных источниках греки их описывают как светло- или рыжеволосых и голубоглазых. Но они вели специфический образ жизни: детей с трёх лет сажали на лошадь, и истинный кочевник даже от юрты к юрте передвигался исключительно верхом. Не должен он был ходить по земле. Не могу сказать, что сарматы были малоподвижны, но постоянное пребывание в седле на них оказывало негативное влияние. В какой-то степени такой «сидячий образ жизни» и на позвоночник влиял, и на гормональный статус. Поэтому некоторые кочевники, как ни странно, набирали лишний вес.

Много ли материала для научных исследований приносят раскопки?

Весь материал, который раскапывается в археологических экспедициях, становится научным только после того, как его исследуют историки. Изучение этого материала — очень длительный и кропотливый процесс. Одна экспедиция даёт нам возможность накопить определённый материал, который станет потом частью кандидатской диссертации или основой для научной статьи. Этот материал разные учёные используют в своих целях. Речь не только об археологах и антропологах, но и о почвоведах, палеоклиматологах, ботаниках, этнографах и так далее. Всё это становится частью каких-либо исследований. Материал, который собирается в течение десяти-пятнадцати лет, даёт возможность провести очень масштабную научную работу.

От редакции: как известно, высшее образование для каждого студента складывается из трёх составляющих. Это не только учёба от сессии до сессии и внеучебная работа, но и занятия наукой. Мы уже рассказывали, что в последнее время в Волгоградском филиале РАНХиГС бурно развивается научная деятельность, и в неё активно вовлекаются студенты академии. Пример Евгения Перервы отлично доказывает, что научная деятельность может быть интересной и увлекательной — и в Волгоградском институте управления есть все возможности для того, чтобы ею заниматься.