Игорь Тюменцев о Петре Великом, источниковедении и государственной службе

Поможет РИО развитию научной деятельности в Волгограде? Только ли ученые могут получать федеральные гранты? И почему в последнее время стало появляться много исторических фейков?

Об этом журналисты издания «НовостиВолгограда.ру» поговорили с директором ВИУ РАНХиГС, председателем регионального отделения РИО Игорем Тюменцевым.

Игорь Олегович, Вы возглавили региональное отделение Российского исторического общества. Для чего Вам эта дополнительная нагрузка и чем будете заниматься на этом посту?

С дореволюционных времен Русское историческое общество имело очень хорошие традиции, оно было поддержано серьезными спонсорами и руководителями. Сегодня уже Российское историческое общество возглавляет Сергей Нарышкин. Среди тех, кто поддерживает деятельность РИО, например, РЖД. На научные разработки в области истории и культуры выделяются серьезные ресурсы. Наша главная задача сейчас — привлечь в город, в регион федеральные гранты в сферах культуры, образования и науки.

В свое время ещё ректор ВолГУ Олег Васильевич Иншаков выступил с инициативой создания регионального отделения РИО в Волгограде. Но тогда в него вступили только ВолГУ и краеведческий музей. После смерти Олега Васильевича, к сожалению, дело застопорилось. Уже сейчас с инициативой о возрождении регионального отделения РИО выступил молодой и энергичный директор музея-заповедника «Сталинградская битва» Алексей Дементьев. Когда мне предложили возглавить отделение, я не стал возражать, поскольку уже 20 лет отдал волгоградскому краеведению и являюсь патриотом нашего края. Нам удалось собрать вместе все вузы, все библиотеки. Провели организационное заседание в Волгограде, после этого уже в Москве наше отделение официально приняли в РИО. Теперь надо работать.

Какие проекты РИО сейчас в приоритете, какие будут реализованы в Волгограде?

В 2019 году в России отмечают 350-летие со дня рождения Петра Первого. Мы уже договорились, что обязательно будем готовить заявку на гранты по этой теме. Поэтому всех, кто как-то интересуется петровской темой в Царицыне, я приглашаю к сотрудничеству — организации, отдельных краеведов, исследователей, историков, аспирантов, студентов и ученых. Все могут принять участие в конкурсе на соискание научных грантов.

Волгоградцам надо обязательно использовать эту возможность, потому что с Петром Первым очень много связано в Царицыне. Впервые он сюда попал во время Азовских походов. Именно Петр Первый был инициатором строительства Волго-Донского канала в районе Камышина. Так он рассчитывал перебросить корабли с Волги в Азовское море, и взять захваченный турками Азов. На месте современного Камышина затевалось строительство огромного города Дмитриевска. Он должен был стать южным Петербургом. Но, к сожалению, проект строительства судоходного канала не был реализован, потому что закончилась Русско-турецкая война, началась Северная война, все силы забрал Петербург. Сюда, на рытье канала было привлечено более 130 тысяч крестьян. Два инженера сменилось, последний — Пери — бежал со стройки, потому что боялся, что его повесят за неисполнение поставленной царём задачи. Царь-батюшка с иностранцами не церемонился, впрочем, как и со своими подданными. Этот период оставил очень интересные воспоминания, мемуары. Давно издавались отдельные отрывки, но в целом этот период нашей истории подробно не изучался.

После заключения невыгодного для России Прутского мира мы потеряли Азов и Таганрог, а главное — выход в Азовское море. Жители были переведены из Азова в Царицын. Начались набеги кубанских татар, нагайцев. Было несколько очень жестоких прорывов по переволоке между Доном и Волгой, доходили до Пензы. Естественно, что эту брешь надо было закрыть. Тогда по инициативе Петра и была спроектирована Царицынская сторожевая линия. Она была построена уже при Анне Иоанновне. Эта тема требует дополнительного изучения, потому что появились новые документы, новые материалы. Для обеспечения Царицынской сторожевой линии было создано Волжское казачье войско. Есть прекрасная кандидатская диссертация, написанная заместителем директора по науке музея «Старая Сарепта» Андреем Витальевичем Курышевым — очень талантливым исследователем, к сожалению, ушедшим из жизни.

Еще один визит Петра Первого в Царицын случился во время его Персидских походов. Есть журнал Петра, где рассказывается о его пребывании в Царицыне, вообще на территории нашей области, в Камышине. Возвращаясь из Персидского похода, Петр Первый не успел по воде проехать до Царицына, Волга замерзла. В то время за Царицыном не было ямской гоньбы никакой. И тогда ему пришлось идти сюда фактически пешком. В царской треуголке, конечно, по нашим морозам и ветрам не пройдешь, поэтому он шел в обыкновенной крестьянской шапке. И в руках у него был посох, который он вынес из Персии. Это потом подтвердила экспертиза дерева.

Посох и шапка Петра Великого в настоящее время находятся в нашем краеведческом музее. И это одни из немногих реликвий, которые удалось спасти во время Сталинградской битвы. До революции их несколько раз пытались забрать в Саратов, в губернский центр, но Царицынский полк, горожане эти реликвии не отдали. Они находятся у нас, можно прийти, посмотреть.

Подробное изучение этого исторического отрезка времени может стать одним из проектов Российского исторического общества.

Рассматриваются ли другие проекты, изучающие более поздние периоды истории нашего города?

Да, например, планируем под эгидой РИО и при поддержке РЖД принять участие в соискании еще одного гранта. В рамках этого проекта хотели бы сделать выставку на нашем железнодорожном вокзале «Волгоград-I», посвященную истории Царицына и истории нашей области. Это очень важная тема, ведь именно в нашем регионе находится третья в России железная дорога. Первая, как вы знаете, была между Царским Селом и Санкт-Петербургом, вторая — Петербург - Москва, а третья — наша, соединившая Царицын и Калач-на-Дону. Долго спорили, где строить, в Дубовке или в Камышине. Дубовские купцы сказали: «Нам достаточно конки». А наши прогрессивные горожане с большими суммами сказали: «Давайте здесь строить». И в результате первая такая нитка серьезная пошла именно здесь. Потом построили Царицын - Грязи, Царицын - Тихорецк.

Оттуда вышли на черноморские порты, на Новороссийск, на Ригу. И пшеница пошла на экспорт, это уже XIX век. Именно железная дорога превратила Царицын из уездного города в губернский.

Столько лет прошло, а основные транспортные направления и, собственно, грузы не изменились.

Да, это действительно так. Отмечу, что все это было заложено еще в царской России. А всё, что построено при большевиках, было спланировано ещё Сергеем Юльевичем Витте. Это было стратегическое планирование императорской России. Сталин его реализовал в полном объеме. Ни один объект, который построен при большевиках, фактически не был спланирован с нуля.

Царицын традиционно развивался как транспортно-логистический центр. Реки Волга, Дон и проходящий рядом шелковый путь. Сейчас, если будет реализована идея еще одного канала (этот вопрос рассматривается уже много лет), вторая ветка Волго-Дона, его следовало бы назвать именем Петра Великого, так как он задумал этот вариант канала.

Именно из-за перекрестка разных транспортных путей в Царицыне появились многие заводы, которые работают до сих пор. Например, знаменитый «Красный Октябрь», который был построен французами еще до революции. А вспомните историю, как нас во время Первой мировой войны союзники обманули с поставками артиллерии. России пришлось в спешном порядке строить новый оружейный завод. Почему гнали русскую армию в Первую мировую почти до Днепра? Потому что нечем было стрелять. У противника была крупповская артиллерия, а у нас трехлинейки и пулеметы «Максим». В 1915 году за год построили завод в Царицыне, который сейчас называется «Баррикады». Вот он-то и начал поставлять вооружение. И в 1917 году все было готово к тому, чтобы одержать победу в войне. Но, к сожалению, началось братоубийство. И мы это оружие, которое произвели для врага, использовали друг против друга.

Говоря об истории нашего города, невозможно обойти стороной Сталинградскую битву, гибель сотен тысяч бойцов Красной Армии, мирного населения Сталинграда и беженцев. Но этот исторический период уже точно полностью изучен?

Конечно, Сталинградская битва — это событие, которое вписало навечно имя нашего города на страницы мировой истории. Главная проблема изучения Сталинградской битвы в том, что она настолько масштабна, настолько много документов, что это требует создания серьезного коллектива исследователей, которые могли бы это изучать. Так что даже в этом периоде еще очень много белых пятен.

Сегодня всё чаще можно услышать мнение, что это страницу нашей истории, героическую и скорбную страницу надо уже перевернуть, жить дальше в современном городе…

Я историк профессиональный. Я не сапожник, не литератор, не шахматист, не математик. Я не могу так рассуждать: а мне так видится, мне так кажется, мне так мерещится. История — это наука, которая требует доказательств. Отвлечемся от Сталинградской битвы и разберем саму суть исторических исследований на примере Отечественной войны 1812 года. Во время войны что было, какие источники информации? Публицистика, газеты, периодика и так далее. И судили о войне по периодике, по публицистике враждующих сторон. Позже, спустя годы, генералы начали писать воспоминания. Потом начали писать воспоминания младшие офицеры. И вот этот этап, когда пишут все — это же мемуарная литература, с той и с другой стороны. А мемуары — это личное. Вот чем хорош источник, написанный по горячим следам событий? Тем, что в запале высказывают правду, которую потом постараются забыть. А чем хороша мемуарная литература? Она говорит с высоты прожитого и пережитого. Но мелочи все забываются. И себя мы оправдываем, как бы мы этого не хотели. Но настоящее исследование исторического периода начинается тогда, когда участники событий уже «сидят на печке» и ничего сказать не могут. Вот тогда достается из архивов сохранившаяся делопроизводственная документация. Достаются приказы, распоряжения и так далее, даже законы того времени. Но если смотреть только законы, то мы давно уже при коммунизме живем. Если смотреть Конституцию Сталина, то она самая демократическая в мире. А делопроизводственная документация позволяет взглянуть, как оно было на самом деле. Потому что они не предназначалось для потомков. И вот здесь нужна огромная работа по систематизации документов, по их обработке, по извлечению из них информации. Эту работу начал со своими учениками профессор Максим Матвеевич Загорулько, они многого достигли. Это называется источниковедение. Это то, чему у нас, к сожалению, перестали учить. Перестали учить критически работать с информацией в век информационных технологий.

Модели строят по неким статистическим цифрам. Что такое статистика, еще Ленин показал. Он работал с земской статистикой, когда писал «Развитие капитализма в России». Это была суперстатистика, и казалось, она максимально объективна. Но нельзя пользоваться информацией, критически ее не проверив.

Помогут ли гранты Российского исторического общества всё это возродить, восстановить и, в конечном итоге, — по-новому взглянуть на страницы нашей истории?

Конечно, именно эти цели и преследуются. Я уверен, что грантовая деятельность под эгидой РИО привлечет внимание многих молодых ученых, студентов и аспирантов волгоградских вузов. Я возлагаю большие надежды и на возобновление работы с первоисточниками на новом уровне. В качестве примера могу привести многотомник «Военнопленные в СССР». Что только немцы не рассказывали, как они тут страдали в плену, что из нескольких сотен тысяч плененных под Сталинградом фашистов только 5% вернулось на родину! А в чем суть? Оказывается, находясь в окружении, солдаты вермахта больше месяца имели довольствие 125 грамм хлеба, как в блокадном Ленинграде. Их, истощенных от голода, просто не успели даже никуда переправить — они умирали по дороге. Вот она, правда. Правда в делопроизводственных документах, в востановлении полной информационной картины. Самое интересное в работе историка — это возможность заставить «заговорить» документы, реконструировать, восстановить утраченную информацию.

Игорь Олегович, давайте поговорим о деятельности волгоградского института РАНХиГС, который Вы возглавляете больше 10 лет. Завершилась вступительная кампания, у вас пришли новые первокурсники. Как бы Вы оценили качество абитуриентов?

Кампания прошла в штатном режиме. На бюджетные места зачислили 220 абитуриентов, они будут учиться в институте очно по восьми направлениям бакалавриата и специалитета. Как и в прошлом году, самым популярным направлением осталась «Юриспруденция». Здесь конкурс составил 20 человек на место. Среди специальностей большим спросом пользуется и «Правовое обеспечение национальной безопасности» — 35 человек на место. Кстати, прием на бюджетные места по этой специальности начал проводиться только с этого года. Абитуриентов интересовали такие направления, как «Управление персоналом», «Государственное муниципальное управление», «Социология». Отмечу, что к нам традиционно приходят хорошо подготовленные абитуриенты с высокими баллами по результатам ЕГЭ. Поэтому мы без труда всегда проходили мониторинг по приемной кампании — по среднему баллу ЕГЭ. И этот набор выполнен успешно. Всегда, конечно же, хочется большего. Но сейчас очень сильно сказывается демографическая яма, поэтому в текущем году борьба за абитуриентов была очень жесткая.

Начался новый учебный год, с какими нововведениями институт встретил студентов?

Мы нового ничего не открывали. Наоборот — стараемся избавиться от непрофильных специальностей и заниматься своими основными направлениями. Руководствуемся хорошо известным принципом: лучше меньше, да лучше. Наши стандарты обучения отличаются от стандартов обучения министерских в сторону более объемной, более глубокой проработки. Коллектив подобрался великолепный, профессорско-преподавательский состав очень опытный, подрастает плеяда молодых перспективных преподавателей. Мы это только приветствуем. Молодежь сейчас хочет и может работать, в том числе в образовании и науке.

А на какую позицию вы бы поставили ВИУ РАНХиГС по популярности у абитуриентов среди волгоградских вузов?

Я уважаю своих коллег из других вузов, потому не хочу сравнивать. Скажу так — для меня наш институт всегда самый лучший, самый прекрасный. Но ранжировать я бы не стал. Слишком мы все разные по многим критериям. Вот смотрите — рядом с нами в центре Волгограда сразу несколько высших учебных заведений. Несмотря на наше название — институт, мы все-таки филиал. В соседних вузах учатся одновременно по полтора десятка тысяч студентов, а у нас всего 3,5 тысячи. Масштабы разные. В классическом университете — свой набор специальностей, своя подготовка, в опорном техуниверситете свои фишки. Педагогический университет — он вообще единственный такой на юге России. А у нас своя особенность — мы готовим управленцев.

Несколько раз в нашем разговоре Вы затронули тему науки. Какая сейчас в Вашем институте ведется научная деятельность, каким направлениям уделяете внимание?

Волгоградский институт управления является одним из ведущих институтов в системе РАНХиГС по научной работе. У нас уже есть достаточно много грантов. До недавнего времени мы в среднем выполняли работ примерно на 10 миллионов рублей. Очень продуктивно работает кафедра психологии. Отмечу также наши социологические исследования, есть разработки в области экономики. Вся эта наша научная деятельность, кстати, направлена на развитие Волгоградской области. Конечно, хотелось бы более тесного взаимодействия с практиками. Хотелось бы, чтобы наши наработки внедрялись, использовались в жизни. У нас есть, например, база данных, по экономической истории населенных мест Волгоградской области. Сейчас мы завершаем работу над ней уже на инициативной основе. До этого был грант РФФИ и администрации Волгоградской области. То есть фактически мы знаем потенциал каждого из поселений Волгоградской области и исторический опыт проживания и хозяйствования в нем. То есть мы можем любому руководителю подсказать, что делать и в каком направлении развиваться.

Вы упомянули о практической деятельности. Нынешним летом на базе ВИУ РАНХиГС успешно отработала 2-я международная летняя школа. По ее итогам можно ли утверждать, что она дала определенные практические навыки студентам?

Конечно. Нынешняя школа была посвящена организации совместного бизнеса в Египте и в России. Занятия проходили по программе «Школа предпринимательства в России: от образовательного симулятора до генерации бизнес-идей». Это практическое обучение, командное образование. Учили, как разрабатывать документацию, как готовиться к сделкам, как их сопровождать, что учитывать в реализации бизнес-проектов и так далее. Причем весь процесс шёл только на английском языке.

За наших студентов можно не переживать, а египтяне остались довольны?

Египтяне в восторге. Они увидели другую страну, других людей, с другим менталитетом, другой веры, и поняли, что мы такие же, как и они. Это не студенческий туризм, это реальные практические навыки в экономической отрасли, в бизнесе. У нас есть аналогичные совместные школы с немцами, с итальянцами, с чехами. Конечная цель — это выйти на двойной диплом магистра. Но тогда преподавание здесь для иностранных студентов должно вестись на английском языке.

То есть иностранцы бы учились у вас?

Да.

А наши волгоградские студенты в Европе?

Да, но для этого надо свободно владеть английским языком. Что касается студентов, тут почти вся нынешняя молодежь, конечно же, отлично владеет языком. Что касается преподавателей, то это в основном тоже молодежь. Ну, а мое поколение, оно, к сожалению, только «do you speak English», и то не очень.

Вы упомянули несколько стран, с ними уже налажено сотрудничество в области образования?

Мы не сторонники студенческого и преподавательского туризма. Мы сторонники практических шагов. У нас есть руководитель международных связей, а каждое направление с определенной страной курирует на общественных началах преподаватель, который «кровно» заинтересован в этой стране — знает язык, у него есть там друзья и коллеги, налажены связи. И работа эта стимулируется премиями в дополнение к основной преподавательской деятельности. Это, конечно, очень большой труд. Но эта схема дает эффект. Потому что мы переходим к практическим вещам. Вот посмотрим на примере прошедшей летней школы с участием египтян — студенты не просто сидели в аудитории, они много ездили, в Торгово-промышленной палате были, в нотариальной конторе были, в арбитражном суде были, везде общались с профильными специалистами, изучали прецеденты. То же самое у нас было с итальянскими студентами. Более того, вот эти летние школы позволяют создавать площадки для взаимодействия между вузом и органами государственной власти. Вот сейчас итальянская сторона предложила провести встречу судей Верховного суда Италии с нашими судьями Волгоградской области. Потому что они хотят разобраться, как вести бизнес, как организовывать юридическое сопровождение бизнеса в России, а мы в Италии. Поступило предложение от итальянской Торгово-промышленной палаты провести встречу с нашей Торгово-промышленной палатой. То есть обменяться предложениями, изучить опыт друг друга. И, как вы понимаете, это уже уровень не студентов, а профессионалов.

Конечная цель и задача любого вуза — это качественная подготовка специалистов. Как бы Вы оценили своих выпускников? Насколько они востребованы?

Начнем с того, что Вы сказали «востребованы». Востребованы они, конечно же, очень хорошо. То есть больших рекламаций мы пока не получили ни от кого. Но, к сожалению, очень многие востребованы не в нашем регионе. Как патриот области, я хочу, чтобы больше моих студентов оставалось здесь, в Волгоградской области. Но это зависит от того, насколько мы прибавим в развитии экономики региона.